ЗОЛОТОЙ ВЕК ФОРТЕПИАННОГО ИСПОЛНИТЕЛЬСТВА

[Nobody]

На днях нашёл в подшивке "АудиоМагазинов" статью Ольги Скорбященской с таким названием - "Золотой век фортепианного исполнительства". Просмотрев её и сравнив с тем, что есть в интернете, решил её, так сказать, реанимировать в первоначальном (журнальном) виде. Дело в том, что в инете, а точнее, на сайте журнала "Аудиомагазин", представлен текст буклета к диску "Рахманинов. Падеревский. Корто." Он называется "По ту сторону нотного текста" и примерно соответствует опубликованной в журнале статье. Но не совсем.

Во-первых, образовалась некоторая путаница с треками. Текст на сайте утверждает, что "Шопеновские записи Корто открывает "Вальс ля-бемоль мажор". Однако, это не так. Первой шопеновской записью Корто на диске является Баллада №4 фа-минор. (Забавно, что в бумажном буклете к диску утверждается, что "Шопеновские записи Корто открывает Тарантелла op. 63. И опять не то.)

Во-вторых, и в бумажном буклете, и в тексте на сайте есть загадочная фраза "Корто играет шопеновское р con espressione, как будто проникает в самую суть тайны шопеновской музыкальной просодии и декламации." Я не понял, что такое "р con espressione"! (В бумажном буклете нету даже и первой буквы "р" в этой фразе.)

Кроме того, статью на сайте читать очень сложно по той причине, что её (видимо, по дизайнерским соображениям) разместили на чёрном фоне серыми буквами. Не знаю, как такое читать, - разве что, скопипостить в ворд. В буклете история похожая - хотя напечатано чёрным по белому, но такими мелкими буквами, что ой!

В журнальной же статье проблема с нумерацией решена просто - её нет вовсе. Свободный стиль изложения. Также была разрешена загадка "р con espressione" - в оригинале оказалось написано "piano con espressione".

Так что пожалуйста - сначала статья в картинках, а чуть позже выложу текстовый вариант.

[abbasz]

Ольга Скорбященская писала очень хорошие статьи о музыке,с удовольствием читал ее в АМ.

[Nobody]

Сообщение от abbasz

Ольга Скорбященская писала очень хорошие статьи о музыке,с удовольствием читал ее в АМ.

Да, у Скорбященской такой характерный поэтический стиль...
Сразу чувствуется дух Петербурга...

Кстати, про Мессиана она тоже что-то писала. Надо будет найти.

[Nobody]

Ольга Скорбященская

Золотой век фортепианного исполнительства

Нам достались в наследство драгоценные записи на первых грампластинках — Сергея Рахманинова, Фрица Крейслера, Игнацы Яна Падеревского, Альфреда Корто. Собранные вместе на одном диске, они, надо думать, создадут совокупный портрет эпохи гигантов исполнительского искусства.


Золотой век. Каждое поколение заново определяет его границы. Ностальгия по прошлому отодвигает "прекрасное далеко" в позавчерашнюю эпоху: в начале романтического XIX века — таким идеальным временем представлялось барокко, в начале века XX — классицизм (вечно юная классика!). В наше время золотой век часто связывают с романтической эпохой и с fin de siecle — рубежом XIX и XX веков. Именно тогда расцвет композиторского творчества счастливо совпал со всплеском исполнительской активности и подъемом технического прогресса. В результате нам достались в наследство драгоценные записи на первых грампластинках — Сергея Рахманинова, Фрица Крейслера, Игнацы Яна Падеревского, Альфреда Корто. Собранные вместе на одном диске, они, надо думать, создадут совокупный портрет эпохи гигантов исполнительского искусства. При всей разнице манер этих музыкантов объединяет то, что для каждого из них музыка существует лишь в момент ж и в о г о исполнения. Каждый из них — великая л и ч н о с т ь. Говоря об этой великой личности, так и хочется прибегнуть к туманным и мистическим словам вроде энергетики, ауры и т. п., но за этими туманностями скрывается простая истина: каждый великий исполнитель играет — поверх авторского текста — свой текст, произносит свой монолог, которому мы и внимаем. И только через этот — своевольно прекрасный, "искажающий" в чем-то композиторский замысел, а в чем-то необыкновенно точно его воспроизводящий исполнительский текст — и может существовать музыка золотого века исполнительства!


Слава Рахманинова-пианиста при жизни едва ли не превосходила признание его как композитора. Уехав в 1917 году из России на Запад, гениальный русский музыкант столкнулся с совершенно незнакомой для него творческой средой — не смог утвердиться в стремительно меняющемся, неистово экспериментирующем композиторском мире 20-30-х годов XX века. Зато талант Рахманинова-исполнителя оказался полностью востребован. Феноменальная виртуозность, стальной ритм, суровый внешний облик в сочетании с пронизывающей музыкальностью, артистическим магнетизмом и глубиной лирического чувства — все это покоряло многотысячные аудитории. С невероятной популярностью Рахманинова-пианиста связано огромное количество сделанных при его жизни грамзаписей. Многие из них давно стали хрестоматийными, некоторые все еще неизвестны широкому слушателю. На диске "Рахманинов. Падеревский. Корто" представлены шесть записей, на наш взгляд, наиболее полно отражающих разностороннюю личность Рахманинова — солиста и камерного ансамблиста.

Вторая часть из Сонаты Грига до-минор op. 45 в исполнении Сергея Рахманинова и Фрица Крейслера открывает диск. Григ написал Третью сонату в 1886 году для замечательного норвежского скрипача Уле Булля, но в начале XX века она приобрела поистине всемирную популярность. Эта запись была сделана в 1928 году в Америке. Романс (2-ю часть Сонаты) отличает необыкновенная даже для Грига широта дыхания — основная мелодия длится 46 тактов! Гибкая фразировка, тонкая динамическая нюансировка, свойственные игре великих интерпретаторов, придают лирически неприхотливой зарисовке теплоту и подлинность. Не знаешь, что поет лучше — скрипка Крейслера или рояль Рахманинова. В этом дуэте у каждого — свое отчетливое амплуа, свой голос, своя манера дыхания и произнесения: у Крейслера — патетика с глиссандированием и сочными почти джазовыми интонациями, он исполняет Грига почти как спиричуэле, у Рахманинова — певуче-сосредоточенная, аскетически-целомудренная лирика молитвенного созерцания. Выигрывает в этом поединке индивидуальностей музыка Грига — и слушатель.

"Тройка" ("Ноябрь" из сюиты "Времена года" Чайковского) — это общеизвестный пример властного вторжения индивидуальности интерпретатора в авторский замысел. Зарисовка зимней природы Чайковского приобретает у Рахманинова удаль и молодецкий размах, юмор и драматизм. Все это благодаря одной четко проведенной темповой идее, не выписанной в нотах композитором: от раза к разу рефрен этой пьесы проводится чуть быстрее — поначалу он звучит задумчиво и неторопливо, как протяжная песнь ямщика, затем захватывает более воодушевленным гимническим звучанием, и наконец, рассыпается в престиссимо снежной пылью пассажей в верхнем регистре. Мы будто воочию видим ускоряющийся бег русской тройки. Согласно легенде, Петр Ильич слушал исполнение "Тройки" юным Сережей Рахманиновым и со слезами благодарил.

Транскрипция — излюбленный рахманиновский жанр. Здесь он уже на правах композитора вступает в диалог с авторским текстом и переводит его на язык современности. На диске представлена обработка песни Шуберта "Куда?" из вокального цикла "Прекрасная мельничиха". Шубертовский напев оплетен кружевом журчащей фигурации, которая звучит и в басу, и в верхнем регистре. Непринужденно исполняя виртуозные пассажи сопровождения, Рахманинов отчетливо свингует, произнося неприхотливую песенку так, словно его странник из раннеромантической эпохи перекочевал в XX век, с берегов альпийского ручья к водам Гудзона. Неудивительно, что эта транскрипция была столь популярна в Америке.

Та же свобода и страстная патетика интонирования отличают и другую шубертовскую пьесу в исполнении Рахманинова — знаменитый Экспромт op. 90 ля-бемоль мажор, который в его интерпретации поражает глубиной и правдой психологического переживания, так же как искусство Шаляпина и Станиславского. Баховская Сарабанда из Партиты ре мажор сыграна великим пианистом в предчувствии Гульда — смело и прихотливо по ритмике, напряженно динамичной, пронизанной почти джазовыми интонациями. Крайняя субъективность (заставляющая замереть сердца слушателей и сегодня назло всем современным пуристам от аутентизма) приводит к дерзким педальным наплывам, к стремительным изломанным ускорениям вьющейся арабески верхнего голоса. В каденции Рахманинов удваивает октавный бас в манере, которой требовали приличия XIX века — чинно и благопристойно, смягчив реверансом все дерзости, которые он наговорил под покровом сарабанды. "Прялка" Мендельсона — это коронный номер Рахманинова, всегда исполнявшийся им на бис. Дух захватывает от легкости, с какой пианист исполняет головокружительные пассажи, преодолевая виражи, как опытный автогонщик (к слову сказать, Рахманинов был страстным автомобилистом). Виртуозность эпохи бриллиантного пианизма, охарактеризованной Игорем Стравинским как "сухой несентиментальный блеск", холодное пламя бенгальского огня раннеромантического гения Мендельсона воскресил гений пианиста двадцатого столетия.


Игнацы Ян Падеревский дебютировал как пианист достаточно поздно — в 28 лет. Это произошло в 1888 году в Париже. В мировую музыкальную столицу молодой поляк приехал, бессознательно повторив маршрут, проделанный на полвека раньше Шопеном: Варшава — Вена — Берлин — Страсбург — Париж. "Годы учений" совпали с "годами странствий". Он учился многому и у многих: начальный курс фортепиано прошел под руководством Павла Шлёцера в Варшаве, совершенствовался как пианист у легендарного Теодора Лешетицкого в Вене, композицию и оркестровку изучал в Высшей музыкальной школе Берлина. Падеревский не был вундеркиндом или стихийным виртуозом — известно, что Лешетицкий весьма скептически отнесся к его пианистическим амбициям. "Слишком поздно, — таков был его приговор девятнадцатилетнему музыканту — великим пианистом тебе уже не быть". Впрочем, однажды Лешетицкий уже ошибся, заявив будущему великому исполнителю Артуру Шнабелю: "Ты никогда не будешь пианистом, ты — музыкант!". Видимо, именно эта стихийная музыкальность, проявляющаяся и в сочинении, и в дирижировании, и в педагогике, и в ансамблевом музицировании, отличала юного Падеревского от виртуозов прошлой эпохи, для которых весь мир ограничивался фортепианным репертуаром. Широта музыкального кругозора сделала его игру неповторимой. Он стал не просто виртуозом — первой настоящей фортепианной звездой на мировом небосклоне,— но и превзошел рамки виртуозности, став гениальным интерпретатором Шопена, Шуберта.

На диске представлены шесть пьес в исполнении Падеревского, записанные в 1912, 1926-27 и в 1934 годах и отреставрированные сегодня. Слушая некоторые из них, например Менуэт самого Падеревского, мы скорее удовлетворяем наше историческое любопытство, что-то может показаться нам устаревшим, однако в главном — в непосредственности интонирования, в неподражаемой ритмической живости, в аристократической выделке фактуры — эти записи уникальны.

Но то, ради чего нужно слушать Падеревского, это его шопеновские интерпретации. Со смертью Шопена секреты его мастерства передавались из рук в руки преданными учениками. Падеревский — один из последних представителей польской школы исполнителей Шопена, той ветви, которая через ученика Шопена Кароля Микули и, если можно так сказать, пианистического внука Шопена Рауля Кожальского существовала вплоть до первого десятилетия XX века. Затем эта устная традиция прервалась, и сегодня о ней свидетельствуют лишь редкие ранние граммофонные записи эпохи "золотого века пианизма". Записи Падеревского — из их числа. Обращает на себя внимание прежде всего удивительное звучание рояля. Так, в ноктюрне фа-диез мажор нас пленяет сочетание хрупкости и нежности, певучести и прозрачности. Басы звучат сухо и чуть надтреснуто, пассажи — рассыпчато (напоминая хрупкие до истления старые кружева), и над всем парит ангельски прекрасное пение верхнего регистра! Знаменитый "лазоревый тон" (выражение Жорж Санд) звучания фортепиано Шопена сохранен и в божественном звучании Колыбельной. Неподражаемы ритмическая свобода и прихотливое рубато Падеревского в Этюде соль-бемоль мажор. Именно благодаря этому тонко продуманному ритмическому плану этюд теряет инструктивность и становится жемчужиной шопеновской лирики. Тайну "похищенного времени" (так можно расшифровать термин рубато, восходящий к теоретику старинного итальянского пения бель канто Франческо Този) хранит и исполнение Падеревским Вальса до-диез минор ор. 64 № 2. Словом, золотой эталон, хрестоматия шопеновского стиля — так звучал бы Шопен в исполнении самого Шопена!


В Альфреде Корто воплотились все лучшие качества французской исполнительской школы — артистический пафос ораторской декламации, вдохновенная поэтичность, красочность звуковой палитры. Для Корто фортепианная музыка романтиков — вершина огромного айсберга, основание которого — богатейшая симфоническая литература (Лист, Берлиоз) и оперное искусство (Вагнер). В молодости Корто работал концертмейстером в вагнеровском театре в Байройте, а в начале XX века руководил постановками вагнеровских опер в Париже. Школа музыкально-театральной образности сказалась на его интерпретациях Листа и Шопена.

Так, во Второй венгерской рапсодии Листа вступительные речитативы исполняются им броско и ярко, в манере adlibitum— с неистовыми ускорениями и многозначительно укрупняющимися замедлениями. Восклицательные знаки, тире и многоточия мерещатся тут и там в этом приподнятом на котурны фортепианном монологе. Корто словно воскрешает исполнительскую манеру Листа, потрясавшего слушателей сверхчеловеческой виртуозной доблестью и дерзновенным артистизмом. Остроумие и веселость исполнения делают каскады технических сложностей почти незаметными, артистический запал и вдохновение — заставляют забыть о легкой технической небрежности (фальшивых нотах).

В Балладе фа-минор op. 52 № 4 Шопена, исподволь нагнетая напряжение, Корто захватывает живостью разворачивающейся на наших глазах драматической формы, которая продумана в мелочах и пронизана единым дыханием целого.

Тарантелла op. 63 — возможность послушать редко звучащее сочинение Шопена в изумительной по совершенству интерпретации.

Напротив, Вальс ля-бемоль мажор (op. посмертный 69 № 1) одно из самых известных его произведений. Изысканную ритмику и причудливую гармонию этих пьес Корто наполняет элегантностью и шармом светской беседы. Он играет шопеновское piano con espressione, проникая в самую суть тайны шопеновской музыкальной декламации. Завершает диск Трио Шумана ре-минор ор. 63. Его Третья часть, Andante espressivo, исполнена Корто с его давними партнерами по ансамблевой игре — Жаком Тибо и Пабло Казальсом. Рояль чутко аккомпанирует задушевному диалогу скрипки и виолончели, словно оплакивающих несбывшиеся надежды в осенней элегии…


О золотом веке титанов исполнительства можно сегодня лишь ностальгически вздыхать. Возросло техническое совершенство игры и расширились возможности звукозаписи, но утрачено нечто самое существенное — а р т и с т и ч е с к а я и н д и в и д у а л ь н о с т ь. Выросли целые поколения слушателей, недоумевающих, как можно различать исполнителей — ведь они играют одни и те же ноты! Внимательно прослушав диск "Рахманинов. Падеревский. Корто" (желательно, с нотами в руках), возможно, вы поймете нечто важное — вы поймете, что было нами утрачено вместе с ушедшим золотым веком фортепианного исполнительства.

[Nobody]

Не всё удалось адекватно запостить (некоторые настройки - абзацы, буквы, цифры - упрямо сбиваются), поэтому прикрепляю текст также в Ворде.

[AML+]

Сообщение от Nobody

Да, у Скорбященской такой характерный поэтический стиль...
Сразу чувствуется дух Петербурга...

Кстати, про Мессиана она тоже что-то писала. Надо будет найти.

Да Павел ,что то было про Мессиана в АМ , но по моему не Скорбященской ,а одного композитора -придурошного ,по моему сразу за моими шаляпинскими статьями.
Ну а о Скорбященской, кстати она пианистка я очень тепло вспоминаю ; настоящая в хорошем смысле слова петербурженка.После того как я вручил ей пробник с тремя пианистами помню она мне сказала ,что она и ее друзья , отслушав этот диск открыли для себя Падеревского. Ее выгнали из АМ одновременно со мной.Я считаю это ей и мне комплимент! Ее отец примерно мой ровестник был под болшьшим впечатлением от моих статей "Как расказать о том что мы слышим".

[AML+]

Сообщение от AML+

Да Павел ,что то было про Мессиана в АМ , но по моему не Скорбященской ,а одного композитора -придурошного ,по моему сразу за моими шаляпинскими статьями.
Ну а о Скорбященской, кстати она пианистка я очень тепло вспоминаю ; настоящая в хорошем смысле слова петербурженка.После того как я вручил ей пробник с тремя пианистами помню она мне сказала ,что она и ее друзья , отслушав этот диск открыли для себя Падеревского. Ее выгнали из АМ одновременно со мной.Я считаю это ей и мне комплимент! Ее отец примерно мой ровестник был под болшьшим впечатлением от моих статей "Как расказать о том что мы слышим".

Посмотрел журнал ,там действительно есть статья Филановского - "Призрачное единство авангарда", но о Миссиане там ни чего нет!

[DVM99]

Сообщение от AML+

Посмотрел журнал ,там действительно есть статья Филановского

Какая знакомая фамилия! Неприятное впечатление осталось от общения с ним на классикфоруме...

[Nobody]

Сообщение от DVM99

Какая знакомая фамилия! Неприятное впечатление осталось от общения с ним на классикфоруме...

А точно тот самый?

[Nobody]

Сообщение от AML+

Посмотрел журнал ,там действительно есть статья Филановского - "Призрачное единство авангарда", но о Миссиане там ни чего нет!

Вот, что-то нашёл.
Роман Рудица написал статью о Мессиане. Напечатана в номере 6 (47) 2002.

Зато Яндекс выдал ссылку на сайт А.М. Лихницкого.

Вы много видели людей (статистически) до 22-25 лет, которые четко бы сказали, что им Шнитке не нравится, а вот Мессиан - полный кайф? Зато, например, про Алису или Алсу они выдадут полный...